Невидимая связь. Леззет и Полигон
В знаменательной Полтавской битве, состоявшейся 27 июня 1709 года и окончившейся славной победой над шведами, непосредственно принимал участие сам русский царь Петр I. В русской художественной культуре, находившейся под воздействием этого события, образ Петра верхом на коне оставался самым знаковым вплоть до середины XVIII века. Многие художники воплощали этот образ в своих произведениях. И если сам Петр хорошо узнаваем, то коня изображали по-разному.
История сохранила следующие сведения о любимом коне Петра: имя его – Леззет, пол – жеребец, масть – соловая или светло-рыжая, порода – ахалтекинская (персидская). Сохранилось до наших дней и его чучело, потерявшее после неумелой реставрации свои формы, и, к счастью, имеется гравюра с первоначального чучела, иллюстрирующая книгу О.В. Беляева «Кабинет», которую следует признать наиболее близкой истинному облику этого коня (1).
На большинстве известных картин лошадь Петра выглядит довольно плотной и широкой, с сомкнутым корпусом, округленных форм, густым хвостом и горбоносой головой, что, с точки зрения современных знатоков ахалтекинской породы, не соответствует представлению об ахалтекинцах, характеризуемых изящными, тонкими, длинными, узкими линиями тела.
Тем не менее, черты ахалтекинца явственно видны у царского коня на картине художника Луи Каравака «Полтавская битва», хранящейся в Государственном Эрмитаже (2). Причем, это наиболее раннее произведение на заданную тему, написанное художником в 1718 году по заказу самого Петра Первого. И вполне возможно, что Каравак воочию видел коня, так как есть сведения, что Леззет служил царю в боевых походах и сражениях не только под Полтавой, но и в Персидских походах (1722-1723гг.). Хотя Леззет сильно укорочен, его ахалтекинская принадлежность убедительно видится в изумительно породной голове с характерной выпуклостью лба, незначительной горбинкой носа, легким ганашом и большим выразительным глазом. Усматриваются текинские черты в высокопоставленной колоннообразной шее, в тонкой гривке с отсутствующей челкой, в обрезанном, но не густом хвосте, в длинной плоской мышце бедра, плавно спускающейся до скакательного сустава, в тонких, без щеток, конечностях. Убедительно передана масть, но в ней имеется какая-то несообразность. Она могла бы быть золотисто-буланой, так как видно, что гривка и хвост более темные. Но в нарушение требований «буланости» конечности лошади одного тона с корпусом, и только на одной правой задней ноге копыто, бабка и ¼ плюсны черного цвета. (И это черное копыто не находит себе объяснения в законах о мастях). В литературе масть Леззета чаще определялась как соловая, хотя встречались и такие названия как рыжая и бурая. В любом случае – это однородная масть и, судя по цвету сохранившейся шкуры коня, соловая. Еще одно раннее изображение Леззета (1710-е г.) придворным портретистом Петра И.Г. Таннауэром отчетливо передает соловую масть коня, но законы парадного портрета и немецкая склонность к пышным формам не остались бесследны (3).
Более поздние художники все дальше отходили от истинного облика Лезетта, наделяли его длинной гривой и густым хвостом, делая все более массивным, и даже меняя масть, вплоть до гнедой и даже серой. В частности, это хорошо заметно на картине А.Б. Виллевальде «Полтавская битва», выставленной в музее коневодства, где единственное, что сохранилось от оригинала – соловая масть (4).
Безусловно, ахалтекинские лошади в прошлом имели несколько иной внешний вид. Об этом говорил в 1936 году профессор С.В. Афанасьев: «прежний ахалтекинец был более могучий и костистый, хотя ростом меньше современного». Вероятно, таким и был Леззет, и сомневаться в достоверности ранних его изображений, в частности на картине Каравака, нет оснований.
В современной породе встречаются подобные Леззету экземпляры, но с теми или иными несоответствиями. В справочнике «Конный спорт» М. Ф. Моисеева-Черкасского обнаружилась фотография солового Полигона, ранее известного только в момент прыжка через препятствие под И. Лысагорским. Вот кто оказался поразительно похож на Леззета! Похожесть не ограничилась только внешностью, оба отличились выдающейся работоспособностью: Леззет успешно выдержал походные и боевые испытания, а Полигон в 50-е годы ХХ века регулярно устанавливал рекорды СССР в высотных прыжках, не побитые до сих пор.
Удивителен ход истории, на два с половиной века протянувший нить, связавшую неутомимого боевого коня русского царя и выдающегося конкурного бойца советского спортсмена!