Тише едешь – дальше будешь
В рысистом зале музея коневодства экспонируются два деревянных резных кресла, и хотя это предметы мебели, но они имеют прямое отношение к конной тематике, поскольку в каждом присутствуют детали конской амуниции – дуга, хомут, а через них незримо и сама лошадь. Также в каждом кресле присутствуют и предметы быта крестьянина: топоры, рукавицы, шапка… К тому же, на выполненной в форме дуги спинке каждого из них вырезана старинной русской вязью народная поговорка.
Возникает вопрос, почему именно такое соединение – конской амуниции и предметов крестьянина, да еще и поговорка – настойчиво повторяется в креслах? Какой смысл заключен в этом?
Смысл видится в неразрывной связи человека и лошади, в их взаимном необходимости. Вместе человек и лошадь являются единым целым. Само по себе кресло – это новое самостоятельное явление, но оно не может быть таковым без отдельных его деталей – сиденья, спинки, подлокотников, а в качестве этих деталей выступают предметы человека и предметы лошади. То есть не будет целого, если отсутствует его какая-то часть. Ну, а поговорка и любимая шутка-прибаутка всех ямщиков и ездоков – это народная вековая мудрость, прекрасное добавление к основному замыслу изделия.
Кресло с поговоркой «Тише едешь – дальше будешь» имеет свою историю. Автором первообраза является петербургский столяр-резчик Василий Петрович Шутов (1826-1887). Помимо владения столярным делом, он имел твердое художественное образование. В юном возрасте Василий обучался в художественной столярной мастерской Исакова и биржевой школе рисования. При участии члена Академии художеств князя Дундукова получил звание свободного художника, выполнив на высоком художественном уровне собственный бюст. В 1870 году, имея уже собственную столярную мастерскую, на Всероссийской выставке в Санкт-Петербурге он представил свои столярные работы, среди которых особое внимание вызывало необычное кресло под названием «Дуга, топоры и рукавицы». Выполненное в так называемом «крестьянском» стиле оно предназначалось, в первую очередь, для украшения интерьера избы. На выставке кресло получило бронзовую медаль, а автор, мастер Василий Шутов – около пятидесяти заказов на изготовление его копий и патент от Департамента торговли и мануфактуры с правом привилегии на изготовление таких кресел в течении десяти лет. Более того, его пригласили преподавать деревянное резное искусство в Рисовальную школу императорского общества поощрения художеств.
Кресло приобрело большую известность, оно вышло за пределы крестьянского быта, дойдя до аристократических кругов. Оригинальное кресло стояло в кабинете императора Александра III. Сейчас оно находится в Государственном Эрмитаже в зале «Интерьер в неорусском стиле».
А дальше началась бурная жизнь изделия, спрос на которое был велик среди разных слоев населения. В стране процветало «вхождение в народ», и такое кресло в доме подчеркивало русофильское настроение его хозяина.
После окончания срока действия шутовского патента, на рынок посыпались подобные кресла от других художественно-промышленных мастерских и от домашних кустарей. Появлялись различные вариации резных орнаментов, добавлялись новые атрибуты народного быта – лапти, балалайки, кнуты, хомуты…
Из истории нашего кресла известно, что в фонд музея оно поступило в 1959 году, и является одним из многочисленных повторений «шутовского».
Во втором кресле из коллекции музея от традиционного варианта сохранились дуга, топоры и рукавицы, но добавились хомут с супонью, шапка, а в ней кусок хлеба, и появилась другая пословица на дуге: «На чужой коравай ротъ не розевай, пораньше вставай да свой затевай». Кусок хлеба добавил новый смысл – самый насущный продукт питания невозможно добыть без помощи лошади. Без неё человек не может вспахать поле, отвезти зерно на мельницу, привезти в дом муку, из которой будет выпечен хлеб.
Точное повторение такого кресла обнаружилось в экспозиции музея истории донского казачества г. Новочеркасска. На наш запрос о его происхождении получили любезный ответ от заместителя директора музея Е.В. Ситливой, сообщившей, что следы кресла обрываются 1946 годом, когда оно было куплено на толкучке у гражданки Мыльниковой родом из купеческой семьи.
Что же касается нашего кресла, его след оборвался еще позже – в 1970 году, именно тогда по распоряжению Треста конзаводов его передали в музей коневодства с Центрального московского ипподрома.